В открытое окно городской поликлиники Батуми ворвался порыв ветра с моря. Запахло рыбой. За столом немолодой человек в белом халате смотрел бумаги с результатами анализов. Перед ним сидела женщина и выжидающе смотрела на доктора – Что скажете, уважаемый Платон? – М-м-м, – доктор почему-то внимательно посмотрел на пациентку и спросил не относящееся к делу, — ваш муж на фронте? – Да. Пятый месяц нет вестей. Мимо окна кто-то прошел со свертком, завернутым в газету. В комнате запахло белым хлебом. И доктор, и пациентка на долю секунды взглянули в сторону источника аромата. – Офицерский паек, видимо, кто-то отоварил, – произнесла пациентка, отводя глаза. Доктор ничего не ответил, он что-то писал пером на зеленой бумажке. Потом приложил именную печать, на которой было выгравировано: «Платон Гигинеишвили». < – Вот вам рецепт. Лекарство возьмите в аптеке через дорогу. Там это есть, безусловно. Принимать три раза в день после еды. Через месяц снова зайдите ко мне на обследование. Всего хорошего. Позовите следующего. Женщина вышла и передала очереди: – Зайдите, кто следующий. Сидящая в очереди маленькая девочка вдруг спросила театральным шепотом: – Мама, а почему у тех теть белые бумажки, а вот у этой зеленая? Что там написано? – Это рецепт, детка. Не задавай глупых вопросов. Пациентка вышла из поликлиники, зашла в указанную аптеку и подала рецепт. От ее внимания не ускользнула любопытная деталь. Аптекарь, пожилой мужчина с залысинами, протянул микстуру, а ее зеленый рецепт отложил куда-то в сторону, отдельно от других рецептов. – Сколько с меня? – Нисколько. Вы свободны. Следующий. Женщина пожала плечами и пошла к выходу. Голова лопается от проблем, где уж тут решать задачки на развитие логики. Черный четырехугольный громкоговоритель на столбе произнес голосом Левитана: – От Советского информбюро. Наши войска после кровопролитных боев вынуждены оставить ряд населенных пунктов... Люди постояли какое-то время и, понурив головы, разошлись по своим делам. Война только разгоралась, поглощая в свое ненасытное брюхо все новые и новые жертвы. 1941 год приближался к концу. В конце месяца по своему обыкновению в ту самую аптеку вошел врач и сказал аптекарю: – Посчитай мои рецепты... Сколько выходит? Однорукий аптекарь достал счеты с костяшками, просмотрел бумажки с рецептами, пощелкал и назвал сумму. Врач расплатился и вышел. Заслуженный терапевт Платон Гигинеишвили дожил до Победы и мирно скончался в 1949 году. Во время похорон неожиданно выяснилась удивительная вещь. Для выписывания рецептов и назначений у него было два блокнота: белый и зеленый. Всю войну он выписывал пациентам из семей фронтовиков рецепты на зеленых листках, а другим на белых. В конце каждого месяца он шел в аптеку и оплачивал из своих средств сумму, скопившуюся по зеленым рецептам. Это была его посильная лепта семьям защитников Родины, которую он тщательно хранил в тайне. Об этом рассказал тот самый однорукий аптекарь, потому что не было смысла продолжать скрывать тайну старого врача. После его смерти на месте объявления была установлена мемориальная доска – «Платон Георгиевич Гигинеишвили, 1879–1949, известный грузинский врач, жил в этом доме в 1910–1949 гг.». Мария Сараджишвили Art. Нелюбина Анна

6:50 Будила сына. Включила чайник.

6:55 Будила сына. Сделала яичницу.

7:05 Будила сына. Уснул в туалете.

7.35 Ушел в школу. Вернулся. Забыл сменку. Ушел в школу.

8:32 Прислал СМС. Забыл футболку на физ-ру. Просил принести.

9:05 Вышла с мелким из дома. Гулять по утрам полезно. Особенно в минус восемнадцать. Отнесли футболку.

12:35 Звонила сыну сказать, чтоб не задерживался. На улице минус восемнадцать. На тренировку к двум. Не брал трубку.

12:40 Звонила сыну...

13:10 Одела мелкого. Пошли искать. Гулять полезно. Особенно в минус восемнадцать ... А! Я уже говорила!

13:20 Нашли у школы. Катался с горки. Выступал в роли санок, излучал счастье. Обещала себе не орать. Не выполнила обещание.

13:30 Дома. Оказалось, тренировку перенесли на 15.00, не понимал моих претензий. Сориентировался, изображал раскаяние. Был убедителен. Пила валерьянку. Было стыдно. 13:50 На вопрос про оценки, порадовал пятерками по английскому и физкультуре.

14:00 В электронном дневнике обнаружена оценка за контрольную по английскому: 2/5. Изображал раскаяние. Не хотел расстраивать мать. Был убедителен. Пила валерьянку. Испытывала уныние и грусть.

14:30 Дала деньги на проезд, телефон, варежки (перчатки утеряны дважды), выпроводила на тренировку.

17:00 Ходили с мужем и с мелким за покупками. Звонила старшему на сотовый. Был недоступен. Звонила на домашний. Трубку не брал. И так шесть раз. Испытывала тревогу... Да твою ж мать!!!

17:30 Обнаружили возле дома на парковке. Почти снеговик. Потерял ключи. Телефон сел. Испытывала облегчение и желание убить. Но облегчение больше.

18:30 Узнала, что внутри пластиковых гантелей был насыпан песок. Любознательный сын изображал раскаяние. Пылесосил ковер.

19:00–21:00 Делали уроки. Без комментариев.

21.10 Жег в туалете туалетную бумагу, оплавил стульчак. Отрицал. Перед лицом железных доказательств сдался. Раскаяния не изображал. Утратила способность испытывать эмоции. Дала мужу валерьянки.

22:00 Лег спать. Не пошла целовать перед сном. Я тоже человек, имею право обижаться. 22:03 Пошла целовать. Я же мать. Я не имею права обижаться.

22:30 Пришел сказать, что на завтра по музыке задали доклад про романс.

23:30 ...Слово «романс» пришло к нам из Испании, где первоначально обозначало стихотворение на испанском (романском) языке, рассчитанное на исполнение с музыкальным сопровождением...

Александра Чканикова

Когда я родилась тридцать пять лет назад в предперестроечном Советском Союзе, маму пришла навестить в роддоме ее тетка Ольга Павловна, по тем временам небывалая модница и красавица. Бездетная. Она принесла маме гостинец — кулек спелой черешни. Можно-можно, пока молоко не пришло, дружелюбно сказала медсестра.

Мама, крошечная, юная, только что родившая и страшно голодная, принялась уплетать черешню, а тетка вдруг с глубокой грустью произнесла:

– Ешь, детка, ешь, в каком-то смысле это твоя последняя черешня.

– Да ладно, тетушка, откормлю и снова можно будет, – весело ответила мама.

– Дело не в этом. Теперь ты мать. Каждый вкусный кусок, который у тебя есть, будет уже не совсем твой. Ты захочешь всегда пихнуть его ребенку.

Мама рассказала мне эту историю только однажды, когда я сама была беременна старшей дочкой. Теперь я вспоминаю ее каждый раз, когда в Москве появляется черешня. Сколько себя помню, мама всегда несла мне первые ягоды, даже если везти далеко, даже если это ее кто-то угостил. Со всех вечеринок и банкетов приносила мне в салфетке все, что могла унести: конфету, пирожок, дефицитный персик, интересную мармеладку, кофейную жвачку.

– Кусок в горло не лезет, – объясняла мама. – Я тут осетрину ем, а как же вы с Машей? А как вам было бы вкусно, если бы вы тоже ели…

Мама покупала мне книжки, которых не было у нее в детстве. Тащила меня с собой на выставку, чтобы я, четырехлетняя, тоже могла увидеть Кандинского и Шагала. Брала меня с собой на море, плевать, что уже ноябрь и место в купе всего одно. Будила меня ночью, чтобы показать огромные южные звезды. У нас в семье это назвали «синдром последней черешни». Он прекрасен и ужасен. Прекрасен, потому что он позволяет растить самых счастливых детей на свете (как мы с сестрой), и еще он связан с таким острым чувством любви, что кажется, сердце сейчас разорвется. А ужасен, потому что твоя, по настоящему твоя черешня действительно осталась в далеком прошлом, и твое сердце всегда не на месте. Ты боишься недодать, недодарить, не разделить какое-нибудь удовольствие с ребенком.

Обожаю мамину тетку, которая и после той черешни приезжала в гости и привозила два кулька чего угодно – мне и маме. «У ребенка должна быть здоровая мать», – приговаривала она, следя, чтобы мама не запихала мне в рот угощения из своего кулька, подливая ей какао, отправляя на концерт, отпуская куда угодно, развеяться и побыть себе хозяйкой. Не знаю, страдала ли тетка от своей бездетности, но она была права, как ни одна мать: у каждой мамы независимо ни от чего должна всегда оставаться в жизни радость, которую она со спокойной душой ни с кем не делит. Спокойно наслаждается чем угодно, понимая, что у детей точно все есть – или будет, когда придет пора.

Каждая мама с синдромом послед ней черешни должна хотя бы раз в году купить себе мороженое и съесть его, не вспоминая о ребенке. Поехать в отпуск без детей – и без угрызений совести. Погулять по парку и прокатиться на карусели, потому что ей этого сейчас за хотелось, а не за компанию и не ради детей. У ребенка должна быть здоровая мать!

Пару лет назад пришлось пожить у бабули с дедом. Жил около месяца. Когда съезжал, оставил почти все свои вещи (сам себе обещал, что ничего из своего прошлого в настоящее не возьму). Так вот, оставил я и ноутбук. Все равно новый хотел. Оставил не зря, теперь, когда родители приезжали к бабуле, они все вместе смотрели фильмы, также поскачивали сериалов бабушке. 

Как-то звонит мне бабуля и говорит: научи меня самой тыкать все там, а то хрен дождешься, пока включат!

К слову сказать, бабуле было семьдесят. Она бросила работу и решила сидеть дома и, как она говорила, «строить из себя пенсионерку безмозглую». Окей, дело за малым. Бабуля смышленая, не строит из себя больную всеми возможными болячками, в больнице была в последний раз тогда, когда рожала мою маму.

Так вот, обучил азам: как включить, найти папку, выбрать фильм, выключить ноут. Спустя недельку опять звонит бабуля и вы дает: внучок, я тут у Лидки была, у ее внучки – компьютер, с него ж удобней! Купи мне такой же, а то здесь неудобно, на книжке этой... 

А я что... А я зарплату получил. В общем, купил я системник, а все остальные части отдал со своего старого компа. Приехал, собрал. Собрался уходить, новая просьба: а интернет?! Как оказалось, баба Лида вовсю осваивает просторы Паутины, а моя-то бабка отставать не хочет! Пришлось проводить.

Через пару дней узнаю, что записалась она на компьютерные курсы. Сказать, что я удивлен, это ничего не сказать. На эту компьютерную манию стала подсаживать и деда... Прошло два месяца. У моей бабули с дедом по смартфону («а то че, как лохи?» – сказал дед). Они оба освоили интернет, даже стали осваивать игрушки...

Первое время бабушка играла в «Симс», потом перешла на стратегии, постепенно до бралась до шутеров. Голосок у нее девчонки двадцати лет, не дрожит. Я медленно офигевал... Как и мои родители, которые за пять лет научились только фильмы в онлайн смотреть, а батя еще и скачивать.

Дед же подсел на танчики. После шутеров у бабули пошли всякие DMC и тому подобное. И что вы думаете? Следующее заявление: неудобно играть, хочу консоль! (словото какое). Купил. Сидят, играют. Довольны в общем. Пришлось купить деду ноутбук («он же круче компа!» – слова деда). Сидят с бабкой, гамают. Освоили слэнг, игровой слэнг. Перешли на пвпсервер PW. О___О – это мои глаза, когда я уз нал, что они входят в топгильдию и являются там не последними людьми. В общем, мои старики довольны. 

Что хочу сказать в заключение... Так вот, поверьте, люди в любом возрасте остаются собой. Ведь стареет только оболочка, а в душе им всем по-прежнему по восемнадцать. Просто кто-то отказывается от нового сам, хочет, чтобы его жалели, ведь он такой старенький и больной. Помните, чтобы такого не случилось, нужно постоянно что-то делать, чем-то заниматься – в общем разминать мозг, чтобы в семьдесят осваивать что-то новое, а не стоять в очереди за таблетками. Любите своих стариков, они еще ого-го! Всем хороших бабушек и дедушек!

 

Автор: BloodRex

Источник: ЯГОДА.   

Ирина ГОВОРУХА

Недавно пepeчитала рoман Наринэ Абгарян «С неба упали 3 яблока». До глубины души пopазила иcтория мужчины, купившего на рынке туфли. Он хотел тут же переобуться, но жена стала в позу: мол, не дури, наденешь на воскресную службу. Старик жутко обиделся, а супруга с жаром дoказывала, что есть повседневная одежда, а есть нарядная. Пожилые люди вернулись домой, и, пока paзогревался наваристый хаш, он прилег отдохнуть и тут же помер. Она его похоронила, но в гроб башмаки не дала. Еще чего, они же совершенно новые!

Только покойник «cтал приходить» кaждую ночь и попрекать в жадности. Пришлось дожидаться кончины очередной долгожительницы, чтобы обуть ее в туфли сорок пятого размера.

Один знакомый с гopечью рaссказывал, как в свое время обиделся на бабушку. Он, ceмилетний, приехал к ней погостить на весенние каникулы и попросил открыть яблочное варенье. Та ни в какую. Ведь пpиберегла его для яблочного штруделя к троице. Мальчик сперва уговаривал, а потом pасплакался и по рельсам ушел домой, благо, что жил в соседнем селе. Бабушка не дожила до троицы две недели, а банку варенья под шумок украл кто-то из соседей, прихватив еще и удочки, и бочку для засолки огурцов.

У троюродной тетки в комоде лежит классная клeтчатая юбка, пpипасенная на смерть.

– Она вам нравится?

– Очень.

– Так носите.

– Придет время.

Со свойственным мне запалом пытаюсь доказать, что невозможно получить удовольствие от юбки, следуя в ней на кладбище, а вот принарядиться за хлебом – самое то. Она понимающе улыбается и говорит, что я еще не нюхала жизни.

Мои родители уже несколько лет oтказываются ехать в санаторий. Болеют, пьют пачками нуpофен, но пройти курс лечения и принять радоновые ванны – ни в какую. Пaпа мотивирует это тем, что в стране идет война и ему совестно заниматься своим здоровьем, когда на востоке гибнут люди.

Подруга иногда вcпоминает пресловутою банку шпрот. Мама достала ее по какой то мегапривлекательной цене и спрятала на праздник, не взглянув на срок годности. А когда час икс настал и на тарелке уже лежал подрумяненный батон, смазанный майонезом, ломтики маринованного огурца и веточки свежего укропа, шпроты оказались испорченными.

Синдром отложенной жизни очень удобен. В него можно завернуться, как в кокон и оправдать свои страхи и лень. Нежелание действовать и принимать решения. Вот подрастут дети, наступит лето, вечер пятницы, Пасха… лучше с понедельника, с первого сентября, после отпуска или когда закончится война.

С самого утра мы ждем вечера. Вечером – новое утро. Оставляем на потом нарядные скатерти, нарядные слова, мысли и мечты. Лучшую работу и лучший кусок. Ожидаем удобного случая, подходящего момента, первого лунного дня. Откладываем молодость на старость, забывая, что жизнь – это то, что происходит исключительно сейчас.

Иллюстрация Роба ГОНСАЛВЕСА

Два года назад. Лето.
Отключили горячую воду. Болею. Температура.
Чтобы не морочиться с едой, нажарила себе целый противень окорочков и затарилась кефиром и помидорами.
Сил и желания мыть посуду в ледяной ржавой струйке никаких. Под это дело развела на кухне жуткий бардак. Давала себе честное-пречестное через часок всё убрать и ставила очередную тарелку с костями, плошку из-под салата и грязную чашку.
Аппетит у меня и во время болезни отменный и к концу дня они постепенно заполонили все поверхности, включая кресло под окном.
Обещание навести чистоту себе простила и перенесла всё на завтра.

Два часа ночи. Душно. Окна открыты.
Ворочаюсь в полусне.
На кухне раздаются какие-то позвякивания и шуршания.
А живу на первом этаже. Думаю, ну всё — досибаритствовалась, мышь на угощения подтянулась. Хотела перевернуться на другой бок и спать дальше, но всё-таки решила убедиться и если действительно мышь или, того хуже, крыса, значит утром надо сходить купить мышеловку и её изничтожить.

С неохотой встала.
Прохожу по коридорчику и замираю на пороге маленькой кухни.
Почти всю её занимает силуэт огромного мужика под два метра ростом.
Напряжённо застыл в центре в полуприсяде и ожидает моей реакции.
В руке небольшой ножик, которым он до этого разрезал антимоскитную сетку.

На лбу быстро-быстро мигает и ослепляет фонарик. Из-за этой пульсации всё выглядело немного нереальным и похожим на кадры чёрно-белого немого кино, со сломавшимся проектором.

Я абсолютно голая. Несколько секунд не двигаемся и молча смотрим друг на друга. Надо сказать, что от какой-нибудь мелочи я могу психануть и расклеиться, но в серьёзных ситуациях сразу мобилизуюсь и остаюсь совершенно хладнокровной и спокойной.

— Добрый вечер, — произношу светским тоном с ноткой лёгкой укоризны. Голос получился вальяжный спросонья и с соблазнительной хрипотцой из-за простуды.

Произошедшее после, я до этого видела только в фильмах про вампиров и супергероев. Грузная габаритная туша буквально взлетела, за долю секунды одним изящным скачком преодолела два метра и исчезла в темноте окна. При этом Халк умудрился просочиться в узенькую створку, в которую и я-то с трудом пролезу, перелететь через кресло и даже не наступить на подоконник.

Думаю, человек, который забрался ночью в дом, точно не удостоверившись есть ли в нём люди, готов на всё и на убийство тоже. Ведь мог выйти мужчина или бойцовая собака. Если бы я начала истерично визжать, то скорей всего он запаниковал и заткнул бы меня навсегда.

Но к такому кошмару он был не готов. Повсюду объедки, кости, мешки с мусором. В темноте и мерцающем свете — это довольно зловещая картина. Он как раз и поднял столько шума потому-что наступил на тарелку в кресле и сшиб чашку. И потом ещё вежливая голая маньячка вывалила и маняще здоровается. До сих пор наверное вспоминает как еле ноги унёс.
Но! О чём думает женщина?!!

Первая мысль: «Блин, надо было живот втянуть!»