Истребитель танков

Петр Ефимович Котляров с супругой Надеждой Демьяновной.

От реки тянуло сырой холодной влагой. Листва на деревьях, полукольцом оцепивших колодезный журавль, шелестела золотом близкой осени, девяносто третьей осени его нелегкой жизни. Взглядом проводив стаю тянувшихся к югу журавлей, Петр Ефимович вспомнил, как вот также в далеком огненном 43-м году под Рогачевом, что в Беларуси, он засмотрелся на караван птиц, летевших туда, где тепло, где не было войны.

— Сержант Котляров, - окрикнул его командир, — не в небо гляди, а вдаль. Разведка передала, что на нашем участке ожидается танковая атака. Так что будь готов, сынок. Знаю, что первый бой — он трудный самый. Не подведи.

— Не подведу, командир. Пусть попробуют только сунуться, — и он погладил холодный приклад противотанкового ружья.

Впрочем это было скорее небольшое артиллерийское оружие, но поскольку калибр его не доходил до общепринятых норм артиллерийского снаряда, то и называли его ружьем.

...Танки шли ромбом. Рокот моторов все нарастал, превращаясь в протяжный, заполняющий все пространство вой. Рыжая пыль облаком нависала над грохочущей лавиной стальных чудовищ.

У семнадцатилетнего сержанта, принимавшего первый бой, призванного в числе шести других расчетов ПТРов остановить армаду «тигров» и «пантер», в волнении комок подступил к горлу, внизу живота предательски защемило. О полу шинели вытер липкие от внезапно выступившего пота ладони, побелевшими от напряжения пальцами погладил приклад, крепче прижал его к плечу, выставив прицельную планку на предполагаемую дальность выстрела, выбрал ближайшую от себя цель.

— Без команды не стрелять! — услышал четкий голос командира. — Подпустим ближе, чтоб наверняка.

Когда Петр перевел дыхание, боковым зрением слева и справа уловил шевеление в окопах своих товарищей — расчетов ПТРов, немного успокоился, вспомнил, чему учили в школе сержантов на Урале, представил учебные макеты этих самых «тигров», красные кружочки на них, места, уязвимые для пуль ПТРов, стал тщательно выискивать и ловить на мушку эти самые больные точки: гусеницы, бензобак, стык башни с корпусом танка.

— Огонь! — внезапно, как гром, прозвучали слова командира.

Хлопки выстрелов потонули в нарастающем реве машин, у одного из «тигров», раненого в лапу, соскочила гусеница, он развернулся на месте, беспомощно подставив бок с бензобаком, второй выстрел зажег танк. Еще одна машина загорелась, и Петр скорее почувствовал, чем понял, что его первый выстрел — в молоко. Он сглотнул тягучую от волнения слюну, вымолвил тихо: «Господи, помоги!», тщательно прицелился. Казалось, вслед за хлопком патрона, он проследил полет бронебойного гостинца, посланного им в пасть стального чудовища, кромсающего его землю. Бледный в лучах скудного осеннего солнца язычок пламени зазмеился по грязно-зеленоватому бронированному телу «тигра» и, дымясь, вспыхнул с неистовой силой. Открылся верхний люк, из него с невероятной проворностью один за другим торопились спастись танкисты, но тут же валились в неестественных позах, сраженные автоматными очередями нашей пехоты. Страх ушел, и вместо него пришла ярость. Он стрелял и стрелял, почти не целясь, не обращая внимания на свист пуль и шелест осколков над головой, над бруствером окопа, спешил жечь и жечь эти ползущие убивать его машины с устрашающими звериными именами.

Танковая атака врага захлебнулась, побежали спеша и падая солдаты прикрытия танков, уползали на заднем ходу уцелевшие машины. Наступила оглушительная после боя тишина. В окопах и траншеях зашевелились уцелевшие – живые и раненые. Не к месту раздался истеричный   смешок, в другом месте его поддержали, и вскоре во всем подразделении звучал веселый говор и смех, снимающий напряжение после смертельной опасности и удачно отбитой танковой атаки.

— Сержант Котляров, к командиру, —передали справа по цепи.

Петр встал, снял с плеч маскхалат, только тут заметил, что он изодран весь просвистевшими мимо осколками и пулями, и, пригибаясь, побежал в штабную землянку.

— Молодец, боец, — по-отечески тепло приветствовал его немолодой майор Кубасов, - славное получил боевое крещение. А что шинельку пулями изрешетило, не переживай – новых нашьют сколько надо, и, обращаясь ко всем, закончил: «Себя берегите, сынки, врага разобьем — новую жизнь строить будем».

Тот первый бой за белорусский город Рогачев сержант Котляров запомнил на всю жизнь. И потому переживает его через года и десятилетия в мельчайших подробностях. Те же на шинели рваные дыры от пуль, что не коснулись тела, помнятся отчетливо.

Были затем и пострашнее бои в составе подразделений 2-го Белорусского фронта за Витебск, за многие города и села оккупированной Польши, за Кёнигсберг, но первый бой он как бы определил судьбу молодого истребителя танков. И песню свою он пел, стиснув зубы: «Наш ПТР в бою горяч, не остывает никогда...»

Кстати, и последний бой за Кенигсберг ветеран запомнил: и взятых в плен его подразделением фашистов, числом за сотню, и подбитый им грузовик с живой силой противника, и подожженный из его ПТРа «фердинанд». Дальше все как во тьме: удар вражеского осколка в бедро, потеря сознания и госпиталь с костылем на одной ноге. Слезы, горе — в 18-то лет инвалид, — но духом не пал ветеран, награжденный орденами Отечественной войны I и II степени, многими медалями. Та закалка, что получил он в боях, помогла не только выжить, но и жить достойно. В стародубском селе Воронок знали его как примерного семьянина, воспитавшего прекрасных сыновей, как лучшего закройщика района, у которого шили костюмы не только молодежь, но и руководство района, депутаты.

— Кто только ко мне ни обращался, — улыбается 93-летний ветеран. — Все были благодарны и довольны. Начальники обещали дорогу по нашей улице построить, домишко подлатать. И сейчас перед выборами кандидаты, бывают, наведываются — то ж обещают. Но на то они и кандидаты, чтоб обещать. Я ни на кого не в обиде. Пущай живут, депутатствуют. Правда, стыдно мне за них, что таких вот как я, которые себя не щадили, Родину защищали, так за 75 лет из хибар в дома с удобствами, несмотря на обещания, так и не переселили. Бог им судья...

Виталий ЖАРЫНСКИЙ, член Совета журналистов России.

Колодезь у дома.

Жилище ветерана.

Дорога к его дому.